Фортуне де Буагобей - Дело Мотапана
— Нет, приходили, по крайней мере один, — возразил Куртомер. — Я встретил его внизу дня четыре тому назад, он разговаривал с консьержем. Это один бывший пират, которого я когда-то спас от смерти.
— Я никогда не видел этого человека. Мой господин никого у себя не принимал.
Куртомер хотел возразить, но не успел — вошел один из полицейских и шепотом сказал комиссару несколько слов.
— Господа, — произнес комиссар, отослав своего агента, — мой товарищ вернулся из Нельи. Сейчас я ознакомлюсь с результатами обыска на вилле господина Мотапана. Подождите меня здесь, я скоро вернусь, задам вам еще несколько вопросов, и на сегодня дознание будет закончено, — прибавил он, глядя на слугу.
После этих слов комиссар прошел в соседнюю комнату, и друзья остались наедине с Али. Они, впрочем, не собирались вступать с ним в разговор и отошли к окну.
— Можешь ты мне объяснить, — спросил Дутрлез, — чего добивается негодяй Мотапан своей нелепой выдумкой?
— Хочет доставить тебе неприятности! — ответил Жак.
— Ведь никто не поверит, что я его убил.
— Судьи не поверят, но публика… Станут говорить, что барон застал тебя в квартире графа и ты хотел закрыть ему рот. Свет любит небылицы. К счастью, у нас здравомыслящий комиссар, который не поверит этим глупостям. Производится дознание. Дом полон полицейских. Против тебя будут настроены все, даже граф де ля Кальпренед, которого приводит в ярость весь этот скандал.
— Даже его сын, — печально сказал Дутрлез. — Жюльен тоже настроен против меня.
— Я его образумлю… Ты спрашиваешь, к чему эти выдумки Мотапана? Чтобы помешать тебе жениться на мадемуазель Кальпренед. Ему отказали, и он не хочет, чтобы она вышла за другого.
— Вполне вероятно. Но, чтобы эту комедию приняли всерьез, Мотапан должен исчезнуть.
— Ну, я не удивлюсь, если этот старый мошенник решил исчезнуть навсегда. Он мог встретиться с тем мерзавцем, с которым, должно быть, раньше разбойничал, и эта парочка, возможно, сговорилась взяться за прежнее.
— Что ты! Мотапан — домовладелец.
— Ничто не мешает ему нанять управляющего и получать доход, даже если он сам обоснуется в Китае.
— А сокровища, которые он здесь спрятал? Неужели ты думаешь, что он их бросит?
— Граф сообщил мне вчера, что отослал барону ценности, находившиеся в тайнике в кабинете Жюльена. Я знаю от брата, что этот лунатик приходил в канцелярию за опаловым ожерельем и что украшение ему отдали.
— А я отослал ему камень.
— Ну, мой милый, тогда его спешка объяснима: корсар Мотапан собирается сняться с якоря и загружается припасами. Уверен, что здесь больше ничего нет, — заключил Жак, стукнув кулаком по тому месту, где находился тайник в квартире графа. — Сейчас скажу об этом комиссару.
Полицейский комиссар вернулся, по-прежнему серьезный, и держался он несколько холоднее, чем прежде.
— Ничего не нашли? — спросил без церемоний отставной лейтенант.
— Ошибаетесь, — холодно ответил комиссар, — на вилле господина Мотапана нашли следы его пребывания. Нижний этаж был освещен, на полу столовой валялись запачканные кровью шпаги.
— Мой бедный хозяин умер! — застонал Али, театрально взмахнув руками.
— Полно! Я уверен, что никакого трупа не нашли.
— Нет, — подтвердил комиссар, — но в саду нашли следы, которые ведут к калитке, выходящей на берег. Дом стоит у реки.
— Конечно! — воскликнул Куртомер, расхохотавшись. — Мой друг Дутрлез, проткнув шпагой несчастного, взвалил тело на плечи и поволок его к Сене! Дутрлез очень силен и ловок, посмотрите!.. Он в черном фраке и белом галстуке, и на его одежде нет ни складочки, даже лакированные ботинки не запачканы.
Комиссар с трудом сохранял серьезность, и Жак догадался, что этот благородной души человек считает себя обязанным делать вид, будто ревностно выполняет приказание начальства.
— Господа, — сказал полицейский, — я просил своего коллегу написать доклад об обыске. Здесь мне делать больше нечего. Не угодно ли вам последовать за мной? Дознание будет завершено завтра.
— Не думаете ли вы, — спросил его Куртомер, — что не худо бы узнать, что барон сделал с сокровищами, которые прятал в стене? Его верный слуга мог бы вам помочь.
— Если вы говорите о шкафе в стене, где барон иногда прятал драгоценности, — произнес кроткий Али, прежде чем его спросили, — я могу показать его господину комиссару. Шкаф пуст, — господин барон все поместил в банк.
— Хорошо, — обратился комиссар к слуге, — завтра вас допросят, не отлучайтесь из дома. Пойдемте, господа, — сказал он, проходя в первую комнату.
Али не смел пошевелиться, а комиссар, как только остался наедине с обоими друзьями, сказал:
— Я не сомневаюсь, что все это устроил Мотапан, дабы навредить господину Дутрлезу. Дело состряпано грубо, и скоро все разъяснится. Но, пока тайна не раскрыта, советую вам быть осторожнее. Я собираюсь встретиться со своим начальством, чтобы сообщить некоторые сведения о Мотапане. Я тоже думаю, что он не умер и скоро объявится, хотя бы для того, чтобы забрать свои сокровища. Тогда-то все и разъяснится.
— Дело Дутрлеза в хороших руках, — сказал Куртомер. — Мы вам больше не нужны?
— Нет, господа, я вас больше не задерживаю.
Троица обменялась дружескими рукопожатиями. Когда друзья очутились на лестнице, Куртомер жизнерадостно сказал:
— Пойдем к тебе, нам нужно поговорить. Все идет хорошо.
— Напротив, все плохо, — промолвил Дутрлез. — После того, что здесь произошло, мне не на что надеяться.
— Все дороги ведут в Рим, — произнес Куртомер, — и гнусные происки барона, возможно, поспособствуют твоему браку с мадемуазель Кальпренед против его желания. Стало быть, все к лучшему!
— Боюсь, что ты обманываешься, — прошептал Дутрлез. — Огласка все погубит. Смотри, лестница освещена, и слышен голос Маршфруа. Очевидно, он ожидает, что меня проведут мимо него в сопровождении полицейских. Не удивлюсь, если всех жильцов пригласили присутствовать при этом. Жюльена арестовали по крайней мере без шума. Со мной поступают хуже.
— С той разницей, однако, что Жюльен ночевал в тюрьме — он и теперь там, а ты спокойно возвращаешься домой и позволишь мне остаться у тебя на ночь.
— О, охотно! Но я могу предложить тебе только диван.
— Мне будет на нем все же лучше, чем в каюте на «Юноне». Я решил не встречаться сегодня с консьержем и полицейскими. Я раздражен, могу вцепиться ему в горло и меня отведут в участок. Мне-то все равно, но я обязан щадить Адриана: ему было бы неприятно узнать, что брата посадили за дебоширство. Утро вечера мудренее. Пойдем!
